Человеческое.

Собрать осколки по крупицам.
Смахнуть из памяти гнилую пыль.
От прошлого увы не осовободиться.
И это не кошмарный сон, а быль.

Достойное в нас погибает.
Нам места нет, но мы живем.
Плохое от других скрываем -
Мы знаем, что когда-нибудь умрем.

В нас правды меньше чем песчинка -
Зато грехов и слез сполна.
А вместо сердца - льда слезинка,
И доброта едва жива.

Но мы свято верим в бога!
хоть и вера также пуста...
Нам не знакомо чувство долга -
И совесть в каждом умерла.

Возрождение так близко:
Добиться, жить и умереть во сне.
Осчастливить близкие лица,
Писать сценарии судьбе..

Все мечты отложим на полку,
Забудем вновь о том, что важно.
Ведь мы люди.. что с нас толку?
Мы себя не любим даже...

Я тут совсем недавно, так что простите, если сделаю что-то не так =3
Стихи пишу далеко не идеальные, поэтому жду белых тапок (мягких, если не сложно))) и томатов (желательно без гмо )

Поезд
мчась на очередном перегоне, размеренно отбивал на стыках своё
всегдашнее "ти-ти-так."За запотевшими окнами вагонов
привычно-повседневно.В соседнем купе что то громко праздновали.С другой
стороны плакал ребенок,еще не привыкший к темпу спешашего
поезда.Промелькнул дядька в майке, с полотенцем на плече.Вынырнувшая
,как всегда не кстати, заспанняая проводница с красными глазами и наспех
разбросаной по круглому лицу косметикой."Чайбудете?"-одним
протяжно-гнусявым словом.Будем,куда деваться,хотя до чертиков в печенках
уже ее чай ,несладкий и негорячий.Ти-ти-ти-так синкопой
колеса,ти-та,ти-та, разъеед, промелькнули огоньки шлагбаума.Светящимся
прямоугольником окно на маленькой станции.Наш скорый на таких разъездах
только чуть притормаживает,некогда,график .Тепловозный гудок
протяжно-тревожно.Ти-ти-та-та.И уже не очень напрягает,что большая часть
пути,там,где то в полумраке прошлого.И совсем уже не интересно когда
следующая станция и сколько стоим.Больше всего волнует невозможность
привыкнуть к постоянной смене попутчиков.У каждого своя станция
назначения и порой многие сами не знают где им выходить.Но выходят все
равно.Но как водится в этом поезде,место пусто не бывает.Вот уже
проводница шумно показывает места новым пассажирам,которые вскоре станут
твоими попутчиками.Попутчиками в скором поезде под названием
"жизнь"Самое интересное,что дату отправления знают все, а вот дату
прибытия...Ну и хорошо,будем долго еще ехать...может быть..

Написано по мотивам притчи

Путники

Усталость упала на плечи, заставив согнуться.
Песок уцепился за ноги, подобно оковам.
А ветер ленивый никак не желал шелохнуться,
Позволил жаре бить кнутом своим снова и снова.

Ступить на песчаные тропы посмел бы не каждый.
Кому приглянутся миры без зверей и растений?
Но в этом аду заплутали два узника жажды,
Брели, за собой волоча лишь иссохшие тени.
читать дальше
Игрушкой жары оказались мужчина с собакой.
Они задыхались,но шли, не желая сдаваться.
Мужчина шептал, что вода есть за следующим шагом,
Собака ж виляла хвостом: "Мы сумеем добраться!"

Конечно, надежды их были глупы и напрасны -
Дожди не пойдут, и песчаный ковер не остынет.
Но, видно, сам Бог, наконец-то, заметил несчастных:
Внезапно оазис расцвел на ладонях пустыни.

Шатром он раскрылся, и ветер овеял прохладой,
И пением птиц небеса, как хрусталь, зазвенели.
Однако оазис был скрыт за высокой оградой,
И там, у ворот, два привратника хмурых сидели.

И путник усталый взмолился: - Откройте ворота!
Хоть каплей воды угостите меня и собаку.
И как же оазис не высох в такую погоду?
Прошу, помогите, мы сделать не в силах и шагу...

Взглянув на мужчину, привратник ответил с насмешкой:
- Ты умер, несчастный, и Рай, наконец-то, увидел.
Напейся воды, заходи же сюда и не мешкай,
Вот только собаке нельзя, тут святая обитель!

Открылись ворота, и путник увидел озера,
Услышал он запах цветов и домашнего хлеба,
Но вдруг произнес: - Не нужны мне твои уговоры,
Я друга не брошу в беде из-за райского неба!

И снова пустыня, и жажда обвилась веревкой,
И снова песок на губах, и мужчина заплакал:
- Прости же, дружище, что я заплутал так неловко,
Со мной ты страдаешь - за верность такая расплата!

Но вдруг он осекся, не зная, поверить ли в чудо:
Увидел он дом, и колодец, и старца седого.
И путник сказал: - Вашу милость вовек не забуду,
Позвольте напиться воды, нам не нужно другого."

И старец ответил: - Позволю... Вот ковш, угощайся!
- Со мною собака.. Позвольте и ей хоть немного?!
- Позволю, конечно, ведь ты заслужил. Наслаждайся.
Закончились ваши страданья и ваша дорога.

И путник воскликнул: - Спасибо! Но что тут за место?
Ответ удивил: - Это рай!
Только он не поверил:
- Но рай - тот оазис! Прошу вас, скажите мне честно?
- Там ад, где ужасно внутри, но красивые двери.

Мужчина смутился и был откровенно растерян:
- А Вы, здесь, в Раю, это терпите просто от скуки?
И старец ответил: - Мне ад этот очень полезен,
Ведь Рай не откроется тем, кто отрекся от друга.

(с)Deacon

Эта боль холодным пламенем
Обжигает изнутри.
Мое сердце - нет, не камень
И по-прежнему болит.

И так хочется согреться
Снова на твоей груди!
Боли пламенное скерцо
Разрывает изнутри.

Дверь зарыть и вниз по лестнице -
В ночь, в холодные ветра -
Одиночеству ровесница
И Отчаянью сестра...

Темно. Холодно. Странно. Ничего не чувствую. Ничего, хотя ты меня обнимаешь, кружишь в танце, крепко прижав к себе, а я…безвольно вишу в твоих руках, словно тряпичная кукла. Да, так оно и есть: рядом с тобой я кукла. Марионетка, которой ты бессовестно манипулируешь, я знаю, что это так. Но… даже ради этого я готова быть с тобой даже для того, чтобы ничего не чувствовать. Ничего, кроме страха.
Музыка неожиданно обрывается, предчувствую, что сейчас что-то должно произойти, да, вот сейчас ты что-то сделаешь, что разобьёт моё сердце окончательно – оттолкнёшь меня или ударишь, не знаю…
Но мои ожидания не оправданы. Что за бред? Ты спрашиваешь, почему я дрожу? О господи, с чего вдруг?
Мне холодно, неужели не понимаешь ещё, держа в своей руке мои ледяные пальцы, мм?
Мне страшно: ты сегодня так любезно относишься ко мне, что, да, это и бросает в дрожь… Я не привыкла к такому твоему поведению.
Красное вино обжигает горло. Когда я успела оказаться сидящей в кресле напротив тебя? Хм…я тобой заколдована, иначе вряд ли находилась бы здесь сейчас.
Мне страшно. Жуткие тени от языков пламени в камине пляшут по стенам, пытаются дотянуться до высокого потолка. Слишком громко потрескивают поленья, так быстро сжираемые этим огнём.
И только твой голос может быть ужаснее всех звуков в этой тишине. Мне больно слышать его, я почти физически ощущаю эту боль… А ты продолжаешь что-то говорить, а твой голос ударяется о стены и разбивается на миллионы звуков в моём сознании. Это как будто убивает меня. Раз за разом…

Здравствуйте, дорогие участники сообщества. Выкладываю вам свое стихотворение :
читатьЯ иногда завидую твоей футболке -
Она обнимает тебя почти всегда,
Как старуха, сидячая дома в каморке,
Ждет приближение своего конца,
Как ручка любит писать по бумаге,
Как бережно поэт хранит перо,
Как развеваются знаки страны на флаге,
Как французы любят сухое вино,
Как ветер, шабурша с утра листвой,
Свои осенние дни начинает,
И смысл жизни вам никто не расскажет -
Не вредные все, - просто мало кто знает.
Я иногда завидую твоей футболке -
Она обнимает тебя почти всегда,
Нет, если есть справедливость,
То пусть не будет начала конца,
Пусть ручка дальше побудет с бумагой,
Пусть также поэт пишет пером,
Пусть дальше красуются знаки на флаге,
И осенние, летние дни,
Пусть ветер - но начинает.

Нашла в старых закромах.
Местами рифма не нравится, то переделывать что-то уже поздно. И вообще стих слишком уж пессимистичен и невыносим.
С хорошим настроением не соваться, возможно оно будет испорчено.

Приступить к прочтению
«Швея»
Маленькое игольное ушко,
Булавка с серебряной головой,
Маленькая кружевная подушка
С нашивкою золотой.
Среди маленьких коробок
В одной – мануфактуры лоскутки,
Атлас, бархат, вуаль и хлопок,
И разноцветные платки.
Комод. В нем метры шелка
Лежат, сверкая и струясь…
Уверенно держит иголку
Молчаливая швея.
С серьезным лицом серебряной ниткой,
Она в куклу превращала заплатки…
Терзаясь душевною пыткой,
Она шила рюши и складки.
Шила, пока свечка горела,
Без наперстка и пяльцев,
Шила, так ловко, умело,
Не исколов ни единого пальца.
Из конского хвоста сплела косы,
Заботливо разгладила и пришила,
И замечательную белую розу,
Которую все лето растила…
Сукно, твид, органза, бязь…
Швея бережно сотворила игрушку.
В конце оборвала ниточку-связь,
И иголку воткнула в подушку.
В заботливо сшитую накидку
Швея одела свою тряпичную дочь.
Толкнув скрипучую калитку,
Она выскользнула прочь.
Прижимая к сердцу неживое тело,
Швея спешила босиком через мост…
И к полуночи она успела
Прийти одна на мрачный погост.
Наполнив куклу землей,
Швея сделала последние стежки,
Окропила куклу водой,
Зашептала проклятья-стишки.
Под светом молний и грозы,
Швея пронизала булавкой вуду,
Шепча страшные угрозы,
Проклинала предателя Иуду.
Она провела обряд.
Она дала покорности обет.
Алой полосой, как закат,
Над ней раскрылся рассвет.
Кукла разошлась по швам…
Швея легла на холодную могилу…
Она молилась богам…
И тело ее вскоре остыло.
И молчаливой швеи желание
Сбылось ровно в срок –
Соперница сгнила в страданиях,
Получив свой урок.
Кукла и ее прообраз стали гнилью,
Швея открыла остывшие очи.
Наглотавшись сажей и пылью,
Она вернулась домой той же ночью.
И снова швея села за дело,
Бархат, шелк, органза…
Без устали работало ее тело,
Пока мир колола гроза…
И снова молчание и игольное ушко,
Булавка с серебряной головой,
Маленькая кружевная подушка
С нашивкой и тесьмой…
Теперь швея колет пальцы,
Ведь ей наперток стал мал…
И не помогут уже пяльцы –
Смысл шить внезапно пропал.

С пустым, бессмысленным взором,
Швея вдевает в иголку нить.
С легким раздражением и укором,
Она принимается шить…
И кровь капает на грудь,
И бледность, словно труп…
Шелковая нить проделывает путь,
По алым уголкам губ…