Не судите строго, почитайте)))

Ен открыл глаза и в них ударил золотой солнечный луч. Светло. Уже утро. Перевернувшись на траве, Ен пошарил в кармане и вытащил сигарету и зажигалку. Закурил. Долго смотрел в небо, щурясь спросонья. Потом поднялся и поплелся к роднику, умываться. Вот уже три года, как он живет на волшебной мельнице. Хотя, время понятие относительное… Точнее, теперь уже как два дня рядом с мельницей. Погода хорошая, дожди редко идут. Ен с ненавистью посмотрел на вечно вращающееся без каких либо сил и механизмов колесо. Эх, бессмертие…

читать дальшеЕн удивленно смотрел на серое пепельное небо. Идти ему некуда, мир переменился, и он почти его не знает. Везде какие-то странные люди, он таких никогда не видел, но они ему до боли знакомы. Почти никто уже не помнит слово «радиация», а такие слова как самолет или рок-нн-ролл воспринимают сейчас хуже чем в былые времена древний арамейский. Однако электрички ходят, по своему собственному расписанию, без электричества, но ходят, можно даже к морю уехать, только там воющие рыбы еще, говорят, остались, вечно голодные. А солнце мягкое, большое и такое бело-золотистое, не насыщенное цветом, а бледно-желтое… Облака раньше зеленые совсем были, а теперь только немного, и то лишь на закате, когда соленый ветер поднимается. Но Ен помнил свою очень далекую жизнь словно в каком-то другом мире. И хорошо помнил, как этот его привычный мир рушился на глазах, когда над Еном ставили опыты в лаборатории, за окном можно было видеть ядерные взрывы, черные ураганы и смерчи, уносившие тысячи и тысячи жизней. Ен видел практически всю войну из того же окна. Ен видел военных, которые ворвались в здании НИИ, и когда они наконец-то выпустили его из стеклянного куба и освободили от ремней, вот тут… Ен не помнил, что именно произошло, но знал, что произошло что-то очень важное. Не с ним, с остальным миром. Как он потом догадывался, на лабораторию попал водородный снаряд и все погибли, а он остался…
Потом было много лет темноты и одиночества. Как проклятый, Ен скитался по дорогам, пока пепел, витавший в небе не осел на землю. Встретив людей, жалких, дрожащих, изможденных, Ен не мог говорить, а люди в ужасе отшатывались от странного гостя, который напоминал им о том, чего они не знают. Ен не нуждался в воде и пище, если он конечно не был серьезно ранен или сильно утомлен, любые порезы на его теле затягивались меньше чем за час, смертельные раны, случайно полученные в драках с грабителями и наемниками, не причиняли никакого вреда организму. Однако душевное здоровье Ена было расшатано до предела. Он ходил на все четыре стороны, от селения к селению, задирал, ссорился, воровал без особой надобности, влезал в любую драку, и делал все, чтобы его снова и снова протыкали чем-нибудь острым и бросали в канаву, где он лежал до восхода алой луны, но рано или поздно, силы возвращались к Ену. Одна проблема, он не умирал. И этот просто факт никак не мог дойти до его сознания.
Я мутант, причитал Ен про себя. Прошли, возможно, столетия, со времен последней созданной человечеством микросхемы, а я ощущаю прошлую жизнь с городами, садами и парками как вчерашний день, что безвозвратно ушел от меня. Я ведь не хотел, не хотел ничего, мне всего лишь нужно было немного денег, и я согласился поучаствовать в эксперименте…
Ен пригнулся, когда над его головой пролетел перламутровый лающий скат. Ен все еще надеялся, что спит после очередной дозы препарата и ему сниться его странный сон. Но изо дня в день он видел одну и ту же бледно-золотистую пустошь, и уже почти перестал верить, что когда-то все было по-другому…
На волшебную мельницу Ен попал совершенно случайно. Однажды, когда паника немного отпустила, он вспомнил, что в эксперименте, кроме него участвовало еще как минимум десять человек. Неужели, они все погибли? Подобная ситуация тешила самолюбие Ена, но ужасала по сути. Однажды, он пришел в дом с миром и встретил там человека, в котором почему-то сразу узнал старого знакомого. Это был человек худощавого телосложения, весь какой-то хрупкий и тонкий, без определенного пола, но с симпатичным дружелюбным лицом. Человек был одет в черное одеяние монаха. И сидел он за столом как-то странно, двигался непонятно, словно крадучись. Ен внезапно понял, что незнакомец точно так же приглядывается к нему и решил сам сделать первый шаг.
- Меня зовут Ен…
«И совсем не обязательно говорить это вслух», - раздался насмешливый голос у него в голове. Ен побледнел. Незнакомец не сказал ничего, но спустя несколько секунд кивнул и произнес, скорее, для простых смертных, что сидели по другую сторону стола.
- Мое имя Люцио, - человек откинул капюшон, длинные светлые волосы заискрились в свете фосфорицирующих кристаллов, прикрепленных к стенам хижины.
«Сегодня же ты должен быть на мельнице»
Люцио проводил Ена на волшебную мельницу, где в то время жил отшельником. Мельница стояла достаточно далеко от селения, чтобы избежать непрошенных гостей, но все-таки достаточно близко, чтобы раз в неделю контактировать с местным населением. И Ен остался там. Поскольку Ен не находил в себе каких-либо выдающихся экстрасенсорных способностей, кроме мысленного диалога с Люцио, он, от нечего делать занялся стрельбой из лука и фехтованием. В чем, естественно, превзошел, не только охотников из деревни, но и наемников местной власти. Люцио всячески подбадривал приятеля. Тренировалась они друг с другом, и иногда даже убивали друг друга, что оказывалось поводом для ссоры. Хоть случайные раны и не приносили вреда здоровью, они все-таки причиняли сильную боль.
Вечерами, сидя у очага, Ен с Люцио по крупицам восстанавливали в памяти жизнь до войны. Обсуждали НИИ и этот их странный эксперимент, лекарство, которое должно было спасти миллионы жизней, а в итоге принесло столько страданий и привело к закату цивилизации. На право обладания патентом претендовали две мировые державы, но ни Ен, ни Люцио не вспомнили в разговоре их названия. Потом одна из стран получила в холодной войне право опережающего ядерного удара. Обезумившее правительство, а может, предатели, воспользовались этой возможностью, и началась война ядерная, и очень скоро все закончилось.
- Место, где мы находимся сейчас, это Европа? – поинтересовался Ен, рассматривая карту, которую Люцио недавно нацарапал на куске кожи и повесил на стену.
- Все перемешалось. Солнце садится не на западе, а на востоке, - Люцио вздохнул, - даже и представить не могу, где мы сейчас. Но, скорее всего, это все-таки Европа…
- Но Европа это горы, зеленые леса и поля, теплые летние дожди… - Ен закрыл глаза, - птицы…а не эти летающие кикиморы.
За окном деревья с ярко-оранжевой листвой привычно охотились длинными щупальцами за пролетавшими мимо огромными бабочками с серо-зеленым опереньем, небо зеленело закатом, а ветер нес по земле комки соли, величиной с кулак и более. Это место однозначно не может быть Европой.
- Вечереет, - Люцио подошел к окну, и, прислонившись боком к раме и сложив руки уставился на кровавую луну недобрым взглядом, - Больше всего мне не нравятся мои наблюдения относительно небес. Это, Ен, не Луна, я боюсь, что это Марс… и он приближается. Все, что люди пытаются восстановить, напрасно, наше пребывание здесь – всего лишь отсрочка. Катастрофа еще впереди.
- Но ведь что-то еще можно сделать? – возразил Ен нахмурившись, теребя длинную косу ярко-рыжих волос. - Для чего мы здесь? С какой целью? Поможем ли мы миру выжить, или наоборот способствуем его кончине. Мы ли повинны, что эксперимент принес столько бедствий. Или же если это были бы не мы, то какие-то другие люди согласились бы принять участие в нем, а мы бы погибли? Предначертано ли нам судьбой спасти или уничтожить этот мир, или нам самим предстоит сделать нелегкий выбор? Хотел бы ты, и хотел бы я, чтобы мир существовал таким, как сейчас, или же мы не вправе решать за других людей, пусть даже они и не достойны называться людьми, жить им или умирать, не вправе судить за планету, пусть даже она и изуродована окончательно? Должны ли мы любить то, что имеем, и должны ли мы горевать о том, что потеряли?
- Ах, Ен, - вздохнул Люцио, - как бы я хотел быть тобой, ибо, увы, я не верю в счастливый конец нашей истории. Но ты заставил меня задуматься, и я должен поразмышлять некоторое время.
Всю ночь Люцио размышлял, а наутро два друга покинули волшебную мельницу надолго, как им тогда казалось – навсегда. Ен выбрал север, а Люцио – запад. Они ходили от селения к селению, помогали каждому, пусть это была застрявшая в грязи телега или болтающиеся без присмотра дети, случайно увязшие в болоте или попавшиеся в сети, сплетенные из щупалец охотничьего кустарника. Ен с Люцио учили людей правильно шить одежду, объясняли, как пахать и сеять, учили собирать целебные травы. Постепенно селения превратились в кланы, кланы в города, города в государства. Друзья служили наемниками, шпионами, советниками, участвовали в сражениях, изменивших историю. Оранжевая листва на деревьях сменилась вновь зеленой, а Марс сменился Луной. Прошли тысячи и тысячи лет, а Ен с Люцио научились слышать голос ветра и понимать пыль дорог, и тогда они вновь встретились на своей ничуть не изменившейся с тех самых пор волшебной мельнице.
- Смотри, - сказал Люцио, потягивая из хрустального бокала холодный, обжигающий виски и лениво переключая каналы на встроенном в стену жидкокристаллическом телевизоре, - Правительство объявляет набор волонтеров для участия в эксперименте, способным изменить историю. Лекарство от СПИДа должно быть изобретено и наши лаборатории только и ждут добровольцев, дабы испробовать новую вакцину.
- Однако в целях безопасности испытуемыми должны быть только здоровые, физически сильные люди, так как если что-то пойдет не так, эксперимент может закончиться не столь удачно, как предполагалось…- вставил Ен и вопрошающе посмотрел на друга, - Но мы же не…
- Я предлагаю принять участие в эксперименте, - высказал свою точку зрения Люцио.
- Но мы не можем, - возразил Ен, - ведь тогда все начнется снова, война, взрывы… Мы должны предотвратить это.
Ен с Люцио не поладили этой ночью. И теперь Ен уже целых три дня жил рядом с мельницей. Впрочем, из мельницы Люцио не выходил. Но и Ена не впускал. Говорить он отказывался, очевидно, что он размышлял.
Умывшись, Ен еще раз оглядел окрестности. Все такое яркое, зеленое, совсем не то, что после войны. Вроде бы мир на планете. Теплые летние дожди, какие он всегда любил. Ен подошел к двери волшебной мельницы и только занес руку, чтобы постучать костяшками пальцев и сказать все, что он думает снова. Как дверь распахнулась. На пороге стоял взъерошенный и не выспавшийся Люцио.
- Знаешь, Ен, ты прав, - Люцио внимательно посмотрел на искрившийся зеленью горизонт, - Давай дадим людям еще один шанс.
В понедельник долгожданное лекарство было изобретено. Радости Ена не было предела. Во вторник СМИ молчало. А в среду началась третья мировая война.
- Видишь, Ен, - сказал Люцио во время очередной бомбежки, когда вокруг них разлетались деревья и цветы, - Неважно, приняли бы мы участие или нет, все равно началась война. Пусть это лекарство, способное спасти, или вакцина, обеспечивающая вечную жизнь.
Снова все было разрушено до основания, и снова началась жизнь на планете, уже другая. Но, наверное, подумал Ен, разглядывая призрачное небо, и отмахиваясь от саблезубых ежиков, величиной с кошку, которые были совсем как ручные и жили в садике неподалеку с мельницей, когда-нибудь нам удастся сделать так, чтобы не было войны. И будут зеленые поля и горы, леса с ежевикой и малиной, длинные солнечные дни, а снег будет белым-белым, совсем как в сказке…